Обитель Джека Потрошителя - Страница 6

– Есть! – радостно закивала Наташка и полезла в морозилку за креветками. – Куда их? В кипяток?

– Ни в коем случае! – воскликнула я, едва взглянув на упаковку. – Только оттаить до комнатной температуры.

– Их что, сырыми едят? – ужаснулась подруга.

– Сырые – это зеленые. А эти, видишь, розовые. Значит, их уже сварили, ясно?

– Никогда не видела зеленые креветки, – продолжала сомневаться Наташка.

– Потому что ты их до сегодняшнего дня видела только в ресторане или у меня в гостях, – хихикнула я. – В обоих случаях они были уже приготовлены.

От наших разговоров Баська заскучал. Ему было все равно, в каком виде поглощать изумительно пахнущие морепродукты. Чтобы быть поближе к лакомству и заявить о своих желаниях, он легко запрыгнул на стол и требовательно мяукнул. Однако на сей раз хозяйка была настроена решительно и безжалостно согнала Баську со стола полотенцем.

Список блюд, добытый Юрием, на самом деле не представлял собой ничего экзотического. В него входили деликатесы, которые назывались сложнее, чем готовились. Времени, которое оставалось до приема, должно было хватить с лихвой.

Часика через три мы с Натальей сделали перерыв, чтобы попить чайку. В холодильнике уже пропитывались майонезом парочка салатиков, на большом круглом блюде румяной горкой высились заварные булочки – основа для птифуров, ожидающие, когда их полые брюшки набьют вкуснейшей начинкой из сыра, чесночка и вареных яиц. Вкусно пахло жареными грибочками, которыми мы намеревались нафаршировать упитанного курчонка. Нам с подругой среди всего этого изобилия пришлось довольствоваться бутербродами, что меня лично вполне устраивало.

Наташка, подогнув по привычке одну ногу под себя, восседала на табуретке, прихлебывая крепкий чай. Выражение затравленности на ее лице почти исчезло. Она уже не так сильно боялась предстоящего вечера, а потому пребывала в прекрасном расположении духа и была настроена поболтать.

– А где Юрка? – спросила я, только сейчас обнаружив, что с самого утра его не видела. Обычно он всегда околачивался где-нибудь поблизости от подруги, особенно если она колдовала на кухне.

– За елкой ушел, – сообщила Наталья. – Кстати, что-то долго его нет… – добавила она с легким беспокойством.

– Куда он денется… – хмыкнула я.

– Ну вообще-то ты права, конечно. Но мужики – они такие, за ними глаз да глаз нужен.

– Да брось, Наташка, ты со своим ненаглядным совсем спятила.

Я хотела было добавить сакраментальное «кому он на фиг нужен», но вовремя прикусила язык.

Наташка ничего не заподозрила. Однако, выдержав паузу, она сообщила удрученно:

– Старею я, Агния!

Я выпучила глаза и уставилась на нее в недоумении. Кто ж говорит о старости, не справив даже тридцатилетия?

– Не смотри на меня так, – предупредила Наталья. – Вот доживешь до моих лет…

– А что такого? Недолго уж осталось.

– Это тебе сейчас кажется. Я пять лет назад тоже так думала, а теперь… Представляешь, в последнее время кто-нибудь в разговоре со мной обязательно брякнет что-то вроде: «У меня среди знакомых в основном молодые, но есть и люди твоего возраста».

– Стоит ли обращать внимание на идиотов? – с улыбкой спросила я.

Но Наташке было не до смеха. Она еще раз горестно покачала головой и уткнулась носом в чашку, пробормотав убежденно:

– Замуж. Срочно надо замуж.

Я приготовилась прочесть ей лекцию о вреде браков по расчету, но мне помешал звонок, раздавшийся от входной двери. Наталья встрепенулась, убрала с лица унылое выражение, как устаревшую вывеску, заменила ее легкой улыбкой и резвым зайцем поскакала встречать ненаглядного. Я поплелась следом.

Глава 3

Первой в распахнутую дверь ввалилась роскошная, припорошенная снегом елка, заполнив все помещение терпким запахом хвои и смолы. Где-то среди густых ветвей маячила улыбающаяся физиономия гордого собой Юрика, который просто млел от наших с Наташкой восхищенных попискиваний, охов и ахов.

Юрка постарался на славу. Таких елей я давно уже не видела, настоящее рождественское дерево. Когда я говорила о Рождестве, то имела в виду Рождество католическое. Не знаю, как остальные, но я и мои друзья почему-то всегда празднуем именно эту дату – двадцать пятое декабря, так повелось с самого моего детства.

Прислонив елку к стене в углу, Юрка принялся стаскивать ботинки, с которых уже успела натечь приличная лужица. Я перехватила полный гордости взгляд Наташки, устремленный на его кудрявую макушку. Юрка поднял голову и улыбнулся ей, словно взгляд мог быть осязаемым и он его почувствовал.

– Ты где достал такую красоту? – спросила я, чтобы напомнить им о своем присутствии.

– Вы даже не представляете! – хохотнул Юрий. – Обошел три базара – елки как сквозь землю провалились. Еще вчера были, а сегодня – шаром покати, даже веточек не осталось.

– Слушайте, это же из-за указа! – ахнула Натка.

– Из-за какого указа? – удивилась я. – Елки запретили?

– Да не все елки, а только браконьерские, – пояснила подруга. – Я сама в газете читала, только совсем из головы вылетело. С этого года за каждую «неправильную» елочку штраф полагается. Здоровенный, точно помню. Комиссии созданы и все такое.

– Да, дела… – протянула я со вздохом. – Чует мое сердце, останусь я в этом году без живой елки.

– Ну, не все так плохо, не огорчайся, Агнешка, – подбодрил меня Юрик. – С двадцать восьмого официальный елочный базар откроется. Купим тебе елочку.

Я кисло улыбнулась. Знаем мы официальные базары. Там, собственно, елок и нет вовсе – только палки да сучки. Ну, еще несколько пожухлых иголочек для разнообразия.